А мой так до конца и не дочиталаааааааааа!*бъюсь в слезах, крича:"родная сестренка меня не любиииит!!!"* ЗЫ извеняюсь за флуд)

Вот... надыбала недавно у себя... Не совсем прям "готический" и уж тем более не роман... но... может кому-нить станет интересно

28 мая. 1995 год. 23:30 ночи.
Наконец-то я дома! Скинув одежду, побросав ее на пол, я кинулся на кровать. Как хорошо... Какое наслаждение после долгой дороги оказаться дома! Забравшись под одеяло ,я сладко зевнул и стал тут же погружаться в сон.
Мне снился странный сон... Будто я нахожусь на палубе корабля, который очень сильно качало по волнам, и раздавался ужасный скрип, что у меня сложилось впечатление, что корабль сейчас развалится. «Как бы не пойти ко дну»-подумал я во сне. И тут что-то грохнуло с такой силой, что я резко проснулся... Секунду я тупо смотрел на потолок, который почему-то ездил в разные стороны. Вроде я не пил, так чего голова кружится ? - с недоумением подумал я. Я смотрел на люстру, которую шатало в разные стороны, и только когда мимо меня пролетел не маленький кусок штукатурки, до меня стало потихоньку  доходить, что происходит. Но окончательно я это понял, когда эта самая люстра упала, разбившись в дребезги о пол.
-О Боже!  Землетрясение!
Но понял я это слишком поздно. Я не успел совсем ничего предпринять, когда услышал страшный треск. Сложилось такое впечатление, что боги прогневались и своими серпами рушат дом пополам. Я увидел, как стены сложились, будто в карточном домике. Все происходило как в страшном сне. Я с ужасом глядел на быстро приближающуюся потолочную плиту. Мысль « Это всё?»- пронеслась в голове. Вся моя жизнь в один миг пролетела у меня перед глазами. А потом меня накрыло и я стал погружаться в темноту, падая в нее всё ниже и ниже...
Очень хотелось верить, что это просто сон. Страшный сон. Такого на самом деле просто не могло случиться, тем более со мной, чья жизнь всегда была умеренно тоскливой и скучной... Я вздохнул и открыл глаза. И ничего не увидел... Вокруг  была ужасная темнота. Холод пополз по моей спине. Не может быть... НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Это все-таки не сон, и я лежу под завалами родного дома. Я постарался себя успокоить, о это мне не удалось... паника охватывала меня. Что же мне делать? Сколько прошло времени? Сколько ждать до... До чего? До того как меня спасут, или я останусь тут гнить? Услышит ли меня кто-нибудь? Есть ли поблизости живые люди? Мысль о том, что рядом могут находиться мертвые тела моих соседей привела меня в еще больший ужас. Я чувствовал, что полностью отдаюсь страху, всем своим телом и мозгом, но ничего не мог с собой поделать. Я попробовал закричать, но моё горло не пожелало произвести хотя бы хрип. И я медленно стал опять погружаться во тьму, которая показалась мне  спасительной.
Когда я пришел в себя во второй раз, я с удивлением  отметил, что уже не паникую, что уже хорошо. Ведь, как не крути, я все-таки жив, я могу дышать, а значит есть надежды на спасание.  И вроде руки и ноги целы. Проверяя, я решил подвигать своими конечностями, после чего услышал угрожающий скрип надо мной. Я в страхе застыл, и решил больше так не экспериментировать.
Интересно, уже утро? Или еще продолжается эта адская ночь? И только ли обрушился мой дом? Или все в поселке? Что не удивительно, дома старые, а толчок был очень сильным... А вдруг...а что если это было масштабное землетрясение, что положило не только Нефтегорск, но и все близлежащие поселки? И не только их, а еще и Оху? С Южного тогда помощь быстро не подоспеет, это уж точно...
«Так Олег, успокойся! Ты опять впадаешь в панику,- одернул я сам себя.- И с чего ты решил, что все так плохо? Может, помощь уже спешит. Да не «может», а точно! И скоро ты очутишься наверху, и забудешь об этом кошмаре.
О Господи! Помоги мне! Я хочу жить! Я ХОЧУ ЖИТЬ! Как все раньше было глупо, все эти мысли о смерти, эти детские проблемы и глупое резанье вен... Боже, какой я был идиот! И неужели только благодаря этому ужасному случаю,  я понял цену жизни? О Господи, умоляю тебя, дай мне только шанс выжить и я... Я стану другим...Какое это страшное слово Смерть... Нет, оно не страшно там, где человек помышляет о ней, но знает, что еще долгое время будет просыпаться и любоваться солнцем, облаками, людьми... Оно страшно здесь, где есть только маленькая надежда на спасение, на жизнь. Эта надежда как горящая спичка- сгорит- и нет надежды... А без нее и жизни нет... Не страшно умирать, когда ты знаешь об этом,  или когда желаешь этого. Страшно умирать, совсем не думая и не желая смерти...
Нет! Не хочу! Я еще слишком молод! У меня впереди столько дел! Я нужен этому миру! Мое время умирать еще не пришло! И я буду жить! Я буду бороться за тебя жизнь, какая горькая бы ты не была!»
Но почему не идут? Может, все же оправдываются мои худшие опасения? Или... А вдруг я оглох? И не могу услышать, есть ли там кто-нибудь? А если... если всех уже спасли, и только меня одного нет? И уже уходят? Я как будто на самом деле увидел, как спасенных людей усаживают в машины, один из спасателей говорит другому: « Все, всех вытащили, можно уезжать»
Уедут... Без меня уедут... Не спасут... Забудут... Умру... Сгнию...
Ну почему, почему со мной? Ну чего я не мог остаться в Охе хотя бы на эту ночь? Зачем спешил сюда?! Чтобы теперь задыхаться под грудой плит? Везунчик, что здесь еще можно сказать? -Горько усмехнулся я.
Потом я лежал какое-то время совсем без мыслей. Может, я даже задремал, или опять отключился...
Пришел в себя от холода. От реального холода. Он уже «подогрел» мои ступни, и медленно полз вверх.
«Ну что ж,- спокойно подумал я, на эмоции уже сил не осталось совсем.- Хоть погреюсь перед тем, как умру... Да и умру во сне... По-моему даже очень гуманно...Чего еще желать? Спасибо судьбе, что не уготовила мне участь таракана, пришибленного тапочком. Роль тапочка, естественно, сыграла бы все та же потолочная плита. И, кажется, это был бы у нее успешный дебют.»
А холод уже добрался до живота. Поскорей бы уж, что ли!- с нетерпением подумал я. - Сколько еще можно мучаться?
Все мои мыщцы просто свело уже от холода. И даже клубочком свернуться нельзя. Хотя, а почему бы и нет? Все равно умирать, ак не все ли равно, как? Какая разница, холод или «тапочка»? Сейчас бы огонька... Или горячего чая, или хотя бы просто воды, или одеяла... А может, это все таки сон? Вот проснусь завтра в своей теплой постели, взгляну на небо... Вроде обещали хорошую погоду на завтра. Встану, умоюсь, позвоню Наташке... А может и не буду умываться и вставать ,а сразу ей позвоню. Наташка... Моя Наташка... Ты будешь долго смеяться, а потом спросишь, не курил ли я чего-нибудь... И я так же отсмеюсь... И все будет как всегда... как всегда... всегда...
Я резко пришел в себя. Что то насторожило меня, заставило вернуться обратно, но что? Я прислушался, и ... и услышал голоса! Такие далекие, словно совсем из другого мира, но я их слышал! Сердце бешанно застучало! Хвала Небесам! Спасибо Тебе, Господи! Спасибо! Я буду жить!
Так, надо подать о себе весть. Я набрал в легкие побольше воздуха и крикнул. Получилось не очень хорошо. Точнее, произведенный мною звук на крик было похоже меньше всего.
- Эй! Помогите!- крикнул я и прислушался. Нет, не услышали. Я сделал повторную попытку. Опять ничего.
А может это уже слуховые голлюцинации?   И на самом деле там никого нет? Ну нет! Дудки! Не сдамся!
- ПО-МО-ГИ-ТЕ!! Я ЗДЕСЬ!
Ух ты, даже голос прорезался.
Некоторое время было все так же тихо. Но вдруг, с замиранием сердца, я услышал над головой шум, как будто наверху разбирали мусор.
-Эй, есть здесь кто-нибудь?- услышал я совсем близко.
-Да! Я! Я здесь!!-  наверно, я никогда больше не испытаю такое чувство радости и облегчения. Я даже не заметил, как я заплакал.
-Сейчас, парень, сейчас! Потерпи не много! Ты как там? Цел? Или есть переломы?
-Нет! Я цел!
-Ну подожди немного парень! Еще чуть -чуть  потерпи!
Столько ждали и еще подождем! Главное, все уже позади...
Некоторое время надо мной производились работы. И вот в глаза мне брызнул свет, солнечный свет, который меня ослепил. Первые минуты я совершенно не мог видеть. Меня вытащили и повели в машину. Походя кто- то накинул мне одеяло на плечи, что было очень кстати. Наконец зрение пришло в норму и я кинул взгляд на поселок.
Мои ноги подкосились, а дыхание сперло в груди... Несколько мгновений я не мог дышать... То, что я увидел, было ужасно. Слезы снова потекли по моим щекам. Представшая передо мной картина повергла меня в неописуемый кошмар. Куда не кинь, везде плиты, камни, домашняя утварь, от которой ровным счетом ничего не осталось. Домашняя утварь, камни, плиты. А там, под всем этим, люди... И это мой родной Нефтегорск? Ничего и никого, все мертво, и только слышно, как кто-то истошно рыдает над утерянным имуществом, или того страшнее, над утерянными родственниками.  И тут меня как током шандарахнуло. НАТАША! Моя Наташа! Что с ней? Я выскочил из машины. Сразу же несколько людей кинулись ко мне.
- Наташа! Моя Наташа! Что с ней! Она жива?!-казалось, я опять потеряю сознание.- Наташа!
И тут я услышал до боли знакомый и родной голос.
-Олег!!
Если бы я мог летать, я бы полетел от легкости, что наступила в моей душе...
Уже в больнице я узнал, что обрушилось 17 домов. Почти все жители поселка погибли, лишь малая часть счастливчиков, таких, как я, чудом осталась в живых.
Мы с Наташей каждый год приезжаем в теперь уже мертвый поселок. И каждый раз я останавливаюсь  на том самом месте, где когда-то стоял мой дом. Воспоминания о том страшном дне не покинут меня до самых моих последних дней. Они будут жить во мне всегда... Так же как и боль... Боль и вечная память...
                                         Посвящено Нефтегорску...

Нефертити?....

))))))))
Nicrofilia
рассказ хороший..
есть,конечно, свои недочеты и речевые ошибки.
но в целом хорошо.
молодец

Отредактировано kill_myself (2008-03-30 14:10:59)

Решила выложить этот рассказ писательницы Марри Пиано. Лично мне понравился.
А каг вам?

Шанс.

Было уже темно, когда работа «Лолиты» закончилась и началась обыкновенная жизнь Ирен.
Девушка сидела на витиевато оформленной скамье у отеля «Red star». Тушь была размазана по щекам, верхняя часть майки у горловины была пропитана соленой водой.
А только час назад глаза Ирен были густо подведены  дешевой подводкой и тенями фиолетового цвета.
-Да, детка! Тебе так нравится?!- надрывался потный голый мужик, шлепая по заднице девушку с фиолетовыми тенями.
В ответ из глаз лились лишь слезы.
Мужик сзади напрягся и выдал через несколько секунд выдох облегчения и грязного удовольствия.
Девушка безмолвно подняла глаза к потолку. Во взгляде читалась ненависть и боль.
Через несколько долгих минут потный мужик превратился в импозантного мужчину с приятными чертами лица. Дорогой костюм играл свою немаловажную роль в стиле жизни этого давно потерявшего себя человека. Он бесцеремонно вытолкнул из номера наблюдавшую за его перевоплощением девушку.
«…Я продаю себя. Я раздаю себя каждому животному, у которого имеется куча денег и десятки машин. Я каждый день убиваю себя. Что я делаю? С утра выхожу на улицу и вдыхаю пьяный угар опасного рассвета: он готовит мне унижения и боль, а еще топор…чтобы вырубить последние остатки сердца и души…»- Ирен уже сидела на корточках на краю моста, заливая лист слезами и смешивая чернила с привычной соленой водой.
«Сколько мне осталось? Господи, пожалуйста, освободи меня!» - написав последнюю строку, девушка смяла листок и бросила вниз, на растерзание справедливой воды.
Она еще долго вглядывалась в свое отражение.
Все разрушилось. Стоило открыться, как мир рухнул. Небо потеряно. «Небо, ты где?» - первая мысль нового дня.
Открытость - верный шаг в конечную стадию суицидника.
Человек…его лицо.
Ты смеешься, Ирен, посмотри!
Я вижу…себя в твоих глазах… .Она радостно захохотала, откинув голову назад.
Пустые слова…пустые воспоминания. Мои миры разбиты. Я их долго растила…для нас.
«…Ты отдал свою жизнь, чтобы я стала лучше…Прости. Я лишь грязно использую свой…твой шанс.»
Ирен, ты плачешь?
Разорванный листок.
Фотография того, что когда-то многое значило для наших сердец
Наше будущее?
А такое возможно?
«…Мое будущее – приход от кислоты. Внутривенный героин по вене. Вот моя слабость, мой новый мир, вот мои слезы, вот моя боль…»
Ирен, ты промокла под дождем?
«…Нет, в реке. я просто хотела убить себя. Избавить мир от хлама в кладовой судеб. Избавить огромный глаз от надоедливой соринки…»
С днем рождения, Ирен.
Ощущение тепла нежных губ на щеке. Горячее дыхание. И отдавание себя любви.
«…Я люблю тебя. Извини, что грязно пользуюсь своим…твоим шансом…»
С днем рождения, Ирен!
Засыпай…
«…Только сначало убей меня…»
«Я придумала жизнь, придумала мысли и воспоминания. Так легче. Так лучше. Лучше пусть так, чем ничего…»
Ирен стояла на самом краю моста. Улыбалась?
Наверное, мне повиделось. Человек, настолько запутавшийся в себе и утонувший в разноцветных спиралях и линий наркотиков.… Не может быть! Она улыбается!
Только почему снимает пояс от плаща, ищет за чтобы привязать.
Смеется, кидает пояс вниз, справедливой воде.
Мост высоко поднят над землей.
Эй, хочешь я наберу камней в твою сумку, привяжу ее к твоей шее?ммм? сброшу вниз?
Ирен застыла, будто что-то услышала…
Но я же лишь только ее вторая половина разума и мыслей…
Ирен улыбнулась, потом разразилась хохотом.
Люди торопились пройти мимо и быстро.
«…Я все начну по-другому…вернее продолжу!»
Ирен, ты скушала весь торт!
У меня есть еще один!
Смех…слезы…боль…
На последней странице «Таймс»…фото девушки с фиолетовыми тенями. Умерла? По-моему Ирен была сама удивлена.
«… Я не виновата. Я лишь только ИСПОЛЬЗУЮ ТВОЙ ШАНС»
«Зато мое небо рядом…я это небо.»- грустно усмехнулась.
Два силуэта отдаляясь, шли к космическому свету.
Один был черный, а другой с фиолетовым отливом…

Про него.
Она стояла и запоминала каждое его движения, каждый его жест, взгляд. Она даже старалась запомнить его слова и фразы. Она старалась запомнить все, каждое мгновение . Потому что она боялась… боялась, что больше такого не повториться, что они больше не встретятся. Она боялась, что это их последняя встреча. И все же она надеялась, что таких встреч будет много, пусть недолгие, но будут. И их обязательно будет много. Они не должны потеряться.
Его глаза рядом с ее глазами, их губы близки, так… как когда-то тогда, когда они еще были вместе. Но сейчас у них разные интересы, у них разные судьбы и их жизни сейчас совсем -совсем разные. Но их губы близки.
Она уже в мыслях представила их поцелуй, он, наверное, был бы самым долгожданным, самый яркий, самый сладкий. Они ведь так давно не виделись, не говоря уже о поцелуе. Но она боялась, она ведь сильно изменилась. Она стала другой. У нее был парень, и … она была верна, после их отношений она стала верной. Ведь когда-то, когда она была с ним… Боже! Как же это было давно, прошло столько времени, но она ничего не забыла и до сих пор помнила каждый момент.
Когда они были вместе он ей изменял, он ее совсем не ценил. А она влюбленная в него изменяла ему, не потому что хотела отомстить, а потому что ей становилось легче и только спустя год, нет, даже меньше после их расставания она поняла - она была не влюблена, она сильно, безответно, безумно и по- настоящему любила.
Как ей тогда нравилось говорить «а мы с ним вместе», или «я его девушка». Она до сих пор его любила, она сама в это не верила. Ей казалось, что она так не умеет, что это все бред и он для нее никто и ничто. Но вспоминая все, то, что между ними было, а тем более встречая его, она понимала, что внутри нее еще горит огонек и этот огонек называется любовью, ее любовью к нему.
Каждая их встреча казалась ей невыносимой. Ей было больно от мысли, что она стоит с человеком, которого она любит, но который не любит ее, который стал ей чужим… который теперь был не ее. Но в тоже время внутри нее разливалось тепло, потому, что она была рядом с любимым человечком, который когда-то был ее, родным и близким.
Она любила его, и сейчас находясь с ним рядом, она забывал обо всем: о своем парне, о своей семье, о своих друзьях, о всем человечестве, ведь рядом был он. Смотря в его глаза, она окуналась в мир, который был ей так знаком, который она так любила, по которому скучала. Она терялась а этом мире, в мире его зеленых глаз, в его мире. И этот мир она помнила, каждый шаг в этом мире она помнила и вряд ли когда-нибудь бы забыла. Вряд ли бы она забыла, как стала в него входить, как выходила, вряд ли бы она забыла бы и тот момент, когда она может всего один день или неделю, но правила в нем… в его мире.
Его волосы, длинные, волнистые волосы, мягкие и приятные на ощупь. Она вновь их коснулась, и всплыли те воспоминания, которые почти потерялись. Как она их касалась, когда они лежали на кровати, как она их убирала, когда они мешали им целоваться, как она кончиками пальцев касалась его волос при встречи, разговоре, танце.
Его руки, он ей всегда казался скромным из-за его руку, хотя нет по большей мере он стеснялся. Скромный милый мальчик. Но его руки, в его объятья были сильными и крепкими. Когда они держались за руки, ей казалось, что их никто и ничего не разлучит, что она за каменной стеной, что рядом есть человек, без которого она не сможет жить. Его руки… когда они касались ее тела, она пропадала, она падала в пропасть, в бесконечное наслаждение, лишь приятных и ласковых мгновений. Ей казалось, что так будет всю жизнь, всегда, но все  кончилось. Ей казалось, что она умрет, но она до сих пор жива и ей очень-очень тяжело.
Она стояла и смотрела на него, запоминала его жесты, взгляды, движения, манеру. Она не помнила о чем они говорили 5 минут назад… Она опять потерялась в нем, в его мире и уже ничего не волновало ее. И ей казалось, что она счастлива. Она не думала о том, что через пару часов дома она поссорится со своими родными, и будет плакать, она не думала о том, что она поссорилась со своим парнем, а после этой встречи, они наверняка расстанутся. Она  не думала ни о чем, она была во власти его зеленых глаз, в его любимом мире.

не моё, но всё же чтение завораживает)))

Дубинин Вадим
Сме... х/рть?

Memento mori
(Помни о смерти (лат.))

That is not dead
Which can eternal lie.
Yet with strange aeons
Even death may die.
H.P. Lovecraft

Death be not proud
Though some have called
Thee mighty and dreadful
Art not so…
Children Of Bodom "Follow the reaper" 

    Сэр Ричард Дэдмэн, герцог Хоррор, с присущей всем англичанам пунктуальностью ровно к 7:30 утра дочитал очередную главу своей любимой книги «Умерший мертвый мертвец, положенный во гроб и похороненный в могиле на кладбище» – этого типичного образчика классического английского юмора, встал с кресла-качалки и подошел к окну рабочего кабинета в фамильном замке Дэдмэнов на окраине Лондона. За окном раскинулось веселое, свежее и умытое росой кладбище с песочницей, «горкой», качелями и маленькой каруселью, окутанное белыми, как могильный червь, клубами утреннего тумана. На кладбище уже были детишки – катались с «горки», играли в прятки между надгробиями, лепили из песка усыпальницы и гробницы. Рядом миссис Смерть своей косой подравнивала травку на лужайке для гольфа.
    В этот момент Дэдмэн увидел, как в конце Грэйвъярд Авеню, на которой он жил, появился почтальон. Кинув мимолетно кокетливый взгляд на свою родную улицу, упирающуюся в величественное и монументальное здание перестроенного из овощного рынка крематория в готическом стиле, первый этаж которого занимала закусочная McDonalds, Дэдмэн начал одеваться. Он облачился в белые «семейники» с черепами и надписями «Skully boy» и голубой шелковый саван от Gucci, а затем спустился вниз, чтобы поскорее получить корреспонденцию.
    Отпустив почтальона, Дэдмэн поднялся в столовую с намерением просмотреть почту за завтраком. Поглощая яичницу с копченым мясом мертвых животных и кровь с бифштексом, он быстро пролистал очередной номер журнала «Наука и смерть», главным материалом которого было рассмотрение вопросов «Есть ли смерть на Марсе?» и «Есть ли смерть после жизни?». Потом настал черед газеты для фермеров и владельцев земельных участков 2х1,5 метра «Сельская смерть»; далее шло профессиональное издание работников крематориев и перерабатывающей промышленности «Огонек»; затем довольно много времени Ричард уделил эротическому журналу «Некропольская клубничка», и вдруг он наткнулся на письмо. Взволнованный, герцог окровавленным топориком для разделки мяса вскрыл конверт.
    Письмо было от его родни, жившей в Трансильвании. Оказалось, что его престарелый дядя Франкенштырь Бладсакер третьего дня, рассекая воздух в обличье летучей мышки, запутался в крыльях и упал на свой письменный стол, напоровшись дряхленьким сердцем на остро отточенный карандаш осинового дерева, торчавший из стаканчика. От полученных повреждений дядя откинул свои ортопедические ботинки, и теперь сэр Ричард Дэдмэн, герцог Хоррор, приглашался для празднования похорон дяди Франка и получения своей доли наследства. К письму прилагалось официальное приглашение за номером 13 с программкой праздника: романтическая тризна при погребальных свечах (шведский стол), танцевальная часть (пляски на могилах) и завершало список мероприятие, означенное как шабаш-хаус-party.
    Дэдмэн обрадовался предстоящей возможности хорошенько отдохнуть и «поклубиться» на вечеринке. Он тут же стал собираться и, чтобы не было скучно, включил радио, на котором в этот момент пела российская группа «Танцы Минус» песню о любви некрофила к расчлененному трупу:

                Я тебя целовал у ночного огня,
                Ты оставила мне… половинку себя…

    Беззаботно подпевая Вячеславу Дэткуну, отчего на кладбище перед домом пара мертвецов вылезла из своих могил, здорово рассмешив при этом играющих детей, Ричард наложил на лицо легкий макияж в стиле «цирк уехал – клоуны остались», срисовывая его с фотографии Мерилина Мэнсона. Оставшись довольным своей смазливой мордашкой, Дэдмэн спустился в прохладный склеп, где на полках вдоль стен вперемешку с гробами стояли банки с соленьями, вареньем и бутыли с брагой, выкатил оттуда шикарный розовый катафалк Rolls-Royce с открытым верхом и, чуть не сбив шатающегося на проезжей части зомби, по виду – пьяного уже с утра, помчался в Трансильванию на праздник смерти.
    И вот после 9 дней пути Ричард оказался в тихую и волшебную ночь Хэллоуина с 30 октября на 1 ноября в Трансильвании, встретившей его прекрасной погодой: резкие порывы ветра заставляли струи ледяного дождя с силой хлестать по лицу герцога Хоррора, отчего у того потекла тушь; гром то и дело раскалывал невидимое черное небо, а вспышки молний выхватывали из темноты удивленные лица троллей и вурдалаков, которые, напуганные раскатами грома, в ужасе выбегали из лесной чащи на дорогу, где благополучно попадали под колеса катафалка. Теперь Дэдмэну нужно было найти особняк Бладсакеров.
    Пропетляв некоторое время среди следов невиданных зверей по неведомым дорожкам заколдованного Карпатского леса, чьи деревья протягивали к нему свои корявые ветви, норовя залезть в штаны, Дэдмэн заметил в кустах борщевика парочку, свершающую великое таинство, соединяющее мужское и женское начала, таинство, ведущее к зарождению новой смерти.
    Дракула досасывал кровь ослепительно красивой девушки, а та слабо, как бы нехотя, сопротивлялась. Наконец, он кончил, встал и, достав из кармана зубную щетку, почистил зубы после трапезы. Только теперь Ричард решился нарушить покой вампира, спросив его, как добраться до искомого дома. Тот указал ему дорогу оторванной рукой жертвы, а потом запрыгнул на дерево и повис вниз головой, забыв, правда, превратиться в летучую мышь.
    В конце концов, Дэдмэн выехал из леса на Хэлл Роуд и покатил к особняку. У ограды особняка уже скопилось ужасное количество автомобилей гостей, которые съехались на торжество со всех сторон земли и разместились в пятичереповом отеле «Танат».
    Найдя среди стоявших друг за другом машин свободное место, на котором мелом был нарисован контур человеческого тела, Ричард припарковался, чуть не поддев бампером спускающуюся на метле хорошенькую ведьмочку, взял с пассажирского сиденья пышный букет из двух гвоздик, заготовленный им для своей тетки, демонессы Эльвиры, Повелительницы Тьмы, и вылез из катафалка. Эльвира уже ждала его у ворот и, едва герцог приблизился к ней, с плотоядной улыбкой суккуба заключила его в фатальные объятия. Нос герцога утонул в великолепном бюсте Эльвиры, а ее хвост со стрелкой на кончике недвусмысленно обвился вокруг его бедер. Потом Эльвира и Ричард обменялись потоками приветственных проклятий, и демонесса повела гостя в его комнату. Ричард с удовольствием оглядывал Эльвиру: ее совершенное тело обтягивал, как вторая кожа, черный кожаный комбинезон с глубоким декольте, а на рожках повисла спиралька серпантина.
    Вновь образовавшаяся парочка, держась за руки, прошла через главный зал, который медленно наполняли гости. Каждый из них подходил к облокотившейся о черный алтарь Верховной Ведьме Маргарите, державшей на руках колдовскую черную кошку Барсиху (когда Барсиха родилась, все подумали, что это кот, и назвали его Барсиком, но потом, когда ошибка обнаружилась, пришлось переделывать кличку), и целовал ее распухшую от поцелуев ногу.
    На алтаре стоял стеклянный гроб с непосредственным виновником торжества – дядюшкой Франком. Гроб был сделан из зеленого бутылочного стекла, и кое-где на нем виднелись криво наклеенные пивные этикетки. После Маргариты гости подходили к нему, поднимали крышку и в виде последнего прощания лобызали чело дяди. В этот момент их взгляд натыкался на табличку с надписью: «Replace cap after use».
    После всех этих необходимых ритуалов гости, наконец, попадали в общую залу, где и начинали веселиться, да так, что чертям в аду становилось жарко.
    Эльвира тем временем показывала Ричарду его комнату. Апартаменты были роскошными: тонущие во мраке углы комнаты – в траурных фестонах паутины, маленькое слуховое окно с черными занавесями; пара электрических стульев конца века ручной работы, тяжелый стол из морга, а основное пространство комнаты занимал широкий двуспальный гроб, на который Ричард сразу же повалил Эльвиру, чтобы предаться безумству инфернальной любви. Эльвира была великолепна в гробу, но раз герцог чуть не выколол себе глаз одним из ее рожков, а ее хвост, от страсти постоянно дергавшийся из стороны в сторону, сворачивавшийся в кольца, а потом распрямлявшийся, здорово мешал в этом любовном поединке. Вдобавок на пике наслаждения она так завыла, что у Ричарда заложило его остроконечные ушки.
    После, когда Эльвира ушла готовиться к празднику, Ричард решил освежиться и принять кровавый душ, но оказалось, что горячую кровь отключили, поэтому он наскоро ополоснулся под холодной. Ванная комната по части отделки не заслуживала особого внимания, но Дэдмэну очень понравилась прикрепленная около унитаза мумия низкорослого фараона, на которой вместо бинтов была намотана туалетная бумага. Выйдя из душа, Ричард растерся махровым полотенцем, краем глаза заметив мелькнувшую в зеркале женщину-призрак в белом. В белом пеньюаре…
    Одевшись и распаковав вещи, Ричард от нечего делать полистал фотоальбом с некрологами, лежавший на журнальном столике; потом прошелся вдоль книжного шкафа и изучил корешки покрытых пылью книг: Ф.Э. Клыков «Концепция и пути развития классического неовампиризма в условиях рыночной экономики», Р.Е. Могильный «Похороны для “чайников”», «Книга о вкусной и здоровой жертве», Вампирелла Батори-Батарейкина «Теоретические основы черной магии», Инфернус Суицидиум «Незнайка на полной луне».
    Но Дэдмэну быстро надоело разглядывание интерьера и материальных ценностей замка его вампирской родни. Напялив на голову маску палача с синим бубоном и надписью «Ski», повязав на шею петлю за 300 долларов и сунув ноги в новенькие испанские сапоги, которые ему немного жали, он вышел из комнаты, запер ее и нарисовал у порога защитную пентаграмму в виде «классиков», которые неизменно оканчивались словом «котел». Поправив узел петли, Ричард пошел по коридору замка, по которому уже сновали туда-сюда привидения, оборотни со светящимися, красными от недосыпа, глазами, живые трупы и мертвые души. Перед входом в главную залу Дэдмэн остановился около кривого зеркала, рядом с которым стояли две зажженные черные свечи, и еще раз осмотрел свой наряд. В этот момент его обогнали беседующие Всадник Без Головы, который, как говорили, потерял голову от любви, и Олимпийский Мишка с пятью кольцами на животе, который расстался с жизнью в далеком 1980-м под рыдания всего СССР. Не обнаружив изъянов в своем внешнем виде, Ричард отошел от зеркала и вошел в залу, а его место тотчас занял Восставший Из Ада, который начал причесывать гвозди, торчащие из его головы, выдирая появляющиеся в последнее время серебряные гвоздики в надежде скрыть от всех и от себя самого тот факт, что он все-таки стареет.
    В зале царил «беспробудный танец адский». Несколько сот тел различной стадии разложения, устроив настоящую danse macabre, лихо дрыгались под грохот похоронного марша в транс-хаус-обработке от DJ Даркнесса. Вакханалия набирала полную силу.
    Ричард прошел к стойке бара и, дождавшись, пока бармен на гильотине нарежет лимон, заказал себе «Кровавую Мэри», настоящую «Кровавую Мэри» – водку с кровью. Потягивая коктейль, он стал искать глазами Эльвиру, попутно замечая, чем заняты гости, не участвующие в этой пляске Святого Витта. Несколько уставших танцоров, сидя на тронах из черепов со стаканами в руках, лениво глядели на большой экран, где демонстрировалась без звука мелодрама «Зловещие мертвецы II», а один или двое зрителей вообще впали в летаргический сон. В темном уголке за столиком двое бизнесменов, не желавших прекращать дела даже в уик-энд, подписывали кровью какой-то договор. Несколько духов, занимаясь спиритизмом, остервенело возили по столу перевернутую пепельницу, а кто-то, желая бросить вызов Фортуне, играл в человеческие кости на деньги. В соседнем зале, который являлся чилл-аутом, освещенным зеленым мертвенным сиянием гнилушек с болота, во всю царил разврат: демоны и сатиры, отхватив себе по ведьме, вампирше или суккубу, с головой кидались в пучину страсти и похоти. Лишь Вий, озабоченно и суетливо бегая рядом, визжал: «Поднимите мне …! Поднимите мне …!»
    Ричард тем временем, так и не найдя Эльвиру, продолжал налегать на спиртное. Наконец, выпивка дала о себе знать, желая вернуться с того света в мир, который недавно покинула. Герцог помчался в уборную и, протиснувшись мимо какого-то художника, приверженца некрореализма, который рисовал на стене туалета граффити в виде каббалистических знаков, исторг из себя розовую жижу, бывшую в прошлой смерти «Кровавой Мэри».
    Посещение уборной вернуло Дэдмэна к смерти, и он, будто обновленный, чувствуя в себе прилив сил, снова сел за стойку бара и заказал себе коктейль. В этот момент к нему подсел вервольф, представившийся Фьюнералом, и предложил сыграть в «русскую рулетку». Смысл забавы был прост: шесть человек по очереди брали револьвер с боевыми патронами, один из которых имел серебряную пулю, приставляли к виску и дергали спусковой крючок.
    Только безрассудство, рожденное затуманенным парами алкоголя мозгом, толкнуло Ричарда на участие в этой затее. Он, Фьюнерал и еще четверо самоубийц сели за столик, бросили жребий, кому каким по счету стрелять, и начали игру. Первым был Фьюнерал. Он крутанул барабан, хладнокровно приставил ствол к виску и нажал на спуск. Выстрел снес ему полголовы, оставив широкую дыру с рваными краями, но Фьюнерал лишь улыбнулся и передал револьвер следующему. Фьюнералу повезло.
    Следующим был странный парень в балахоне с капюшоном и жуткой маскарадной маске. Одна его рука оканчивалась крюком, а во второй он крутил нож для колки льда. Когда Фьюнерал передал ему оружие, он положил нож на стол, быстро поднес револьвер к голове и выстрелил. Серые ошметки тухлого мозга с обломками кости брызнули на плечо Ричарда. Парень криво ухмыльнулся, положил револьвер перед Дэдмэном и снова взял свой нож. Еще один счастливчик.
    Ричард был третьим. Коря себя за согласие участвовать в этом безумии, он все же взял револьвер: отказываться было уже поздно. Рукоять удобно легла в ладонь, а дуло приятно холодило висок. Палец плавно потянул курок. Раздался выстрел, что-то впилось в мозг Ричарда, а потом он ощутил легкий сквозняк в голове. Фу, кажется, проне…
    Вдруг ужасное жжение затопило голову герцога. Из дыры в его черепе повалил зловонный едкий дым, а сознание обладателя сего черепа стало быстро проваливаться в темноту. Пуля все-таки была серебряной…
    …Спустя какое-то время (Ричард не мог бы сказать, было ли это через тысячу лет или через долю секунды) тьму разбавила маленькая точка яркого света вдали, которая стала постепенно приближаться. Дэдмэн оказался в том самом тоннеле, о котором так много слышал при смерти. Он изо всех сил рванул к свету, чувствуя, как сам тоннель, его стенки, подталкивают его.
    И вот свет заполнил все окружающее пространство. Ричард чувствовал себя уже даже не в потоке света, он чувствовал себя его частью.
    Наконец, его глаза привыкли к этой слепящей яркости и стали различать окружающий мир. Первое, что увидел герцог, был красный транспарант с белыми буквами: «Заветам Ильича будь верен!» Потом он различил лежащую на столе женщину с раздвинутыми ногами, покрытыми капельками пота, и обнаружил себя на руках человека в белом халате и с белой маской, закрывающей низ лица. Другие органы чувств Ричарда тоже постепенно включались: теперь он слышал далекое мычание коров, рев трактора и мат, а в воздухе стоял отчетливый запах навоза.
    Вдруг мир накренился, верх поменялся местами с низом, а тяжелая ладонь человека в белом сильно шлепнула Ричарда по ягодицам.
    – Ну что, Маруся, поздравляю! – раздался низкий голос из-под белой маски. – У тебя дочка.
    И тут сэр Ричард Дэдмэн, герцог Хоррор, все понял и истошно закричал…

R.I.P.

август 2001 г.